09. августа, 2018
Бесконечные переживания: придёт ли лесу конец?
Закончатся ли в Эстонии леса? Заведующий отделом лесоустройства RMK
Вейко Эльтерманн отвечает на этот вопрос с помощью известных данных и
арифметики.
Текст: Вейко Эльтерманн
Материал был опубликован в журнале RMK Metsamees («Лесник»)Три приятеля задумчиво стоят на обочине изрядной лесосеки размером с гектар, которая появилась тут за зиму как по мановению волшебной палочки.
Поначалу они просто обомлели, а потом решили, что если так будет продолжаться и дальше, то скоро леса не будет совсем. Первый, которого звали Вуп (Видение утра понедельника), предположил, что лесам придет конец уже в ближайшие 50 лет. Второй по имени Всёпс (Всё подвергай сомнению), который видел кое-какие цифры о лесах и даже совершал с ними некоторые действия, математические, разумеется, заявил, что всё гораздо хуже и кирдык лесам наступит лет через 30. А третий, которого звали Хоч (Хорошая чуйка), был знаком с искусством компромисса и предложил промежуточный вариант судьбы лесов: ещё лет 40 простоят и тогда уже совсем всё.
И вот, чтобы не устраивать скандал на пустом месте (лесосека же), поспешили они в город распространять не совсем, скажем прямо, благую весть. Когда она облетела чуть не весь город, ко мне обратился старый знакомый с приличным образованием и озабоченно произнёс: et tu, Brute?
Данные и арифметика
Тут я понимаю, что надо брать в руки щит и меч лесоводства: данные и арифметику. Прочь видения! Проясним сразу главное: площадь лесных земель в условиях Эстонии зависит только от того, насколько мы позволим или воспрепятствуем лесу расти. Если вместо леса распашем поле, то его на этом участке больше не будет. Если перестанем возделывать это поле, там снова вырастет лес. А там, где лес продолжает расти, только от человека зависит, каким будет этот лес, а от этого зависят уже и все виды.
Пользуясь этими данными, составим два прогноза: прогноз сплошной рубки, учитывающий возрастное распределение и равномерно его формирующий, и прогноз возрастного распределения, обусловленный рубкой и неиспользованием лесов. Мы рассмотрим сосняки, ельники и березняки.
Для прогноза сплошной рубки учтём следующие предпосылки: площадь лесов трёх преобладающих пород и регулирующие лесохозяйствование условия не меняются и все вырубленные леса обновляются теми же преобладающими породами.
Исключим из прогноза сплошной рубки лесоотводы, где такой вид рубки полностью запрещён, разрешён в исключительных случаях или при определённых условиях или же где сплошной рубки непропорционально мало – по сравнению с распространённостью древостоя. К таким исключениям относятся все природоохранные объекты вне зависимости от пояса; планируемые заповедники; побережье в значении Закона об охране природы; историко-культурные заповедники; лесные генетические резерваты; существующие и потенциальные биотопы; установленные RMK первичные и временные ограничения по охране природы; определённые RMK зоны отдыха, а также леса бонитета 5 и 5A, где сплошную рубку производят в значительно меньшей пропорции, чем в других бонитетах. Остальные леса назовём лесами, в котором ведётся хозяйственная деятельность.
На графике 1 приведено нынешнее возрастное распределение сосняков хозяйственного использования. На графике запечатлена история Эстонии. Обилие 60–90-летних сосняков легко объясняется: достаточно вспомнить, что происходило в Эстонии в соответствующий период. За интенсивным использованием леса последовало отступление людей и спад человеческой деятельности, лес взял своё. В среднем 35 лет назад в использовании леса произошёл большой спад, численность лосей достигла пика. Вслед за малоинтенсивной вырубкой пришло ещё меньшее обновление соснами. Сегодня мы должны считаться с этим возрастным распределением.
Почему мы составляем прогноз на столь долгий период – мы ведь не знаем, что будет через 400 лет? Нам неизвестно и то, что нас ждёт через 50 лет, но просто интересно, за какой период при разумном выборе лесосеки возможно избежать существенного вреда и, используя древесину мало-мальски экономно, нивелировать возникшее в прошлом колебание возрастного распределения. Выясняется, что примерно за 400 лет.
Возможная вырубаемая площадь варьируется более чем в два раза. После спада, который наступит через 110 лет, возможности лесосеки опять начнут быстро расти, и такой упадок больше не повторится.
Посредственной альтернативой всегда остаётся лесосека равномерного пользования.
Чем продолжительнее оборот рубки леса и чем неравномернее возрастное распределение, тем меньше в данный момент подходит равномерное пользование. Прежде чем лесосека равномерного пользования отождествится через 120 лет со спелостной лесосекой, по прошествии 40 лет спелостная лесосека разрастётся почти до 7000 гектаров, а значит, вырубаемая за год площадь в 37 раз меньше площади спелых сосняков на данный момент. При рубке по выбранной лесосеке средний возраст вырубаемых сосняков в следующие 70 лет составит 96–102 года, при равномерном пользовании – 101–115 лет. Нам решать, насколько экономно мы будем использовать и лес, и отложившиеся в нём за долгое время лесоматериалы.
А теперь включим в возрастное распределение сосняков с хозяйственной деятельностью бонитет 5 и 5A и посмотрим, каким будет возрастное распределение через 100 и 200 лет, если вырубать сосняки в соответствии с выбранной лесосекой (график 3).
Сосняки старше 200 лет отнесены в один столбец, потому что мы не знаем, каким через два века будет средний возраст сосняка, которому уже сейчас 200 лет. Зато мы можем сказать, что в последние 400 лет такой сосняк развивался так, как было угодно природе.
График 4 показывает, что через 200 лет будет больше местообитаний у видов, которым подходят очень старые сосняки, а меньше - у видов, предпочитающих леса помоложе. Практически полностью отсутствуют на графике сосняки в возрасте 140–200 лет.
Стабильное существование лесов такого возраста возможно только в том случае, если мы позволим некоторым соснякам в лесах, в которых ведется хозяйственная деятельность, расти именно столько лет, а потом, вместо того чтобы превратить их в биотопы, будем вырубать – в ритме постоянного прироста. Если мы сделаем из них биотопы, эти леса вскоре вступят в «клуб 200» и график всё больше пойдет по наклонной. Выбор, опять же, за нами.
ЕЛЬНИКИ
График 5. У ельников, в которых ведётся хозяйственная деятельность, возрастное распределение значительно равномернее, чем у сосняков. На графике спад у ельников, которым в среднем 25 лет, совпадает с периодом восстановления независимости Эстонии, когда действительно не было времени ни на рубку, ни на обновление. Резкий рост площади ельников со средним возрастом 15 лет обозначает время, наступившее через 10 лет, когда лесохозяйственная деятельность набрала обороты и елями стали обновлять существенную часть лесосек с лиственными породами деревьев. При изучении возрастного распределения ельников возникает вопрос: если возрастную группу 45–95 лет характеризует почти линейный постоянный прирост, то какие умозаключения натолкнули на мысль, будто вырубка ели достигла таких размахов, что надо остановиться лет на 5–7, а лесопилку Имавере, скажем, частично переделать в пекарню?
Можно предположить, что причиной паники стало снижение минимального возраста рубки ели, но на линейном отрезке в глаза не бросается и скачок прошлого минимального возраста рубки. Сегодня среди управляемых RMK лесов средний возраст спелых ельников, в которых ведется хозяйственная деятельность, составляет 86 лет, тогда как средний возраст спелости – 72 года. Такого периода, когда все ельники рухнули бы в день своего 60-летия, не наблюдается.
На графике 6 изображены возможности рубки ельников. Как можно было предположить по возрастному распределению, по сравнению с сосняками возможности рубки ельников значительно стабильнее, и 200-летней перспективы вполне достаточно. В любой период вырубаемая площадь ельников остается в пределах 1500–2000 га, и отличие от лесосеки равномерного пользования небольшое. Следовательно, дело о спасении ельников можно закрыть.
На графике 7 приведено возрастное распределение ельников, в которых ведется хозяйственная деятельность сегодня, через 100 и 200 лет, если мы будем вырубать ельники в соответствии с выбранной лесосекой.
Ельники бонитета 5 и 5A встречаются редко, выделять их отдельно нет нужды, но это небольшое число входит в возрастное распределение ельников, как и у сосняков.
На графике 8 показано возрастное распределение всех ельников сегодня, через 100 и 200 лет.
Результат – примерно как у сосняков. Различие, пожалуй, в том, что средний возраст большей части ельников, вероятно, не превысит 200 лет и будет держаться около этого значения в ритме рождения и смерти.
На графике 10 приведены возможности рубки березняков. На выравнивание объёмов рубки березняков также потребуется четыре периода, за продолжительность которых – из-за меньшего оборота рубки леса – взято 80 лет, а следовательно, рассматривается перспектива на 320 лет. Колебания объёма рубки березы схожи с соответствующими показателями для сосны, но всё же они ближе к лесосеке равномерного пользования. В долгосрочной перспективе объём рубки березы во многом зависит от того, какая часть бывших березняков обновляется елью. Вариант «два в одном» – смешанные елово-берёзовые леса.
В случае всех древесных пород понятно, что через 200 лет больше всего будет девственных естественных лесов и равномерно во всех возрастных группах – лесов младше 100 лет. Пустота обычно царит среди лесов, которым в среднем 150 лет. И это всё в том случае, если мы будем рубить леса в соответствии с приведённой на графиках выбранной рубкой, а площадь охраняемых лесов не изменится и их развитие будет идти своим чередом.
В последние пару лет в моду вошли лесоводческие салонные игры с Запасом, братьями Брутто и Нетто Приростами и неопределенностью по имени Отсев. Злым духом выпорхнувшая из подходящего к концу плана развития мистическая вырубка 15 млн фестметров в год подтолкнула специалистов на всевозможные вычисления и предположения. То нельзя рубить больше, чем Брутто, то потом опять больше, чем Нетто. Лучшее, что мне доводилось слышать, – мол, спелый лес нельзя рубить в объёме, превышающем ежегодный прирост этого самого спелого леса в фестметрах/год. Из вырубаемого RMK запаса 30 процентов составляют рубки, не являющиеся сплошными. Как прикажете сравнивать с приростом корчевание, ландшафтные рубки для восстановления естественного облика территории или же рубки ухода, в том числе санитарные, рубки осветления и прореживания? Все эти рубки, так сказать, учитывают особенности объектов, и при их планировании совершенно не уделяется внимание запасу и приросту. Важно то, что в конкретном месте конкретная деятельность ожидаема и оправдана, а самое главное – то, как выглядит сам лес после рубки (корчевание оставим здесь без внимания), а не то, сколько срублено. Часть вырубленного останется в лесу (неликвидная древесина, которая не пойдет на щепу), другая часть пойдет в штабель, если дерево станет древесиной, что измеряется значительно точнее, чем вычисляемый запас или прирост растущего леса.
Единственная рубка, при которой рассчитывается объём, – это рубка возобновления в государственных лесах. Данный процесс можно назвать отслеживанием прироста, но следят при этом за площадью по преобладающим породам, а не за запасом, который норовят сравнивать с приростом. Зная расчётную площадь, можно выбирать место для рубки. Только тогда выясняется запас растущего леса и расчётный выход сортиментов, а это – вводные данные для бюджета RMK.
От хоровода вокруг прироста у некоторых людей порой кружится голова, и тогда кто-нибудь говорит, мол, при рубке надо в любом случае следить за приростом запаса, а кто-то даже считает, что так и делается.
Действительно, прирост стал средством, с помощью которого сообразительные «углеродные» торговцы давят на богатые лесами государства, но последние должны встать плечом к плечу и объяснить высокопоставленным чиновникам, как связаны друг с другом рост леса и связывание углерода.
Теперь у тех, кто ни в коем случае не готов отказаться от идеи, что лесу придет конец, осталась последняя соломинка: «Я не верю вашим данным!». Сомнению подвергаются как сведения, собранные при инвентаризации по лесоотводам, так и данные статистической инвентаризации леса (SMI). «Вообще мы все должны договориться, что такое лес, считаются ли поросль и лесосеки тоже лесом, дерево высотой 1,3 метра ведь никакое не дерево, и настоящий лес появляется только через 100 лет. Я посмотрел по фотографиям – вовсю рубят прирост!» Спокойно! Понятие «лес», в т. ч. «лесная площадь», «лесная площадь с лесом» (древостой) и «лесная площадь без леса» использовались всё время. SMI ещё с прошлого века проводят из года в год очень опытные, на данный момент высококлассные специалисты, описанием лесов RMK занимаются 66 лесоустроителей, работающих на полную ставку. В каждом своде данных есть и случайные, и систематические ошибки, но для повседневного ведения дел и составления краткосрочных и долгосрочных прогнозов вполне точных данных хватает с лихвой. И мы умеем создавать и использовать их.
Остается лишь посоветовать трем приятелям лет через несколько вернуться на ту изрядную лесосеку. Пусть узнают, что новорождённые деревья меньше человека, но через десяток лет они уже вымахают выше нас.
Понятия
ЛЕСОСЕКА РАВНОМЕРНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ – это площадь, которая неизменна в любой период. Площадь каждого лесоотвода делят на индивидуальный возраст спелости данного отвода. Результаты деления всех лесоотводов суммируются. Например, если возраст спелости лесоотвода = 100, то лесосека равномерного пользования = 1/100 площади данного отвода. Равномерное пользование не учитывает возрастное распределение. У нас может быть 1000 га леса, на которых нет спелых лесов. Мы можем высчитать площадь равномерного пользования, но срубить не сможем ничего. При этом все леса могут быть спелыми, и их надо рубить быстрее, чем при равномерном пользовании. Рубка по лесосеке равномерного пользования предполагает идеальное равномерное возрастное распределение, чего в действительности, увы, нет. Поэтому надо выбирать другие варианты.
Более поздняя статья: Ежевичный сезон
Более ранняя статья: Сауньяская учебная тропа
Добавить комментарий