Перевод с эстонского языка.
Оригинал статьи был опубликован в журнале "Metsamees".

Текст: Кристийна Ханга
Иллюстрации: Хиллар Метс




Крестьяне долгое время вполне свободно пользовались лесом. Более того, для хуторян продажа лесоматериалов и лесных продуктов зачастую был единственным источником дохода. Лес возили в город в виде дров и лесоматериалов. Жившие подальше пережигали уголь из древесины, выгоняли деготь, собирали смолу, и драли кору для дубления. То есть лес не жалели. Поскольку ценность мызы определяли по площади пахотных земель, то их хозяева были заинтересованы в увеличении их площади нередко за счет корчевания леса.

В 1836 году указом Сената крестьянам запретили торговать лесом без соответствующего дозволения мызника. Ввели систему высоких штрафов, а доносчикам назначали немалую плату. В 1860 году были приняты еще более строгие меры, чтобы прекратить продажу леса крестьянами: усилили лесную охрану и контроль за шоссейными дорогами. На въезде в Таллинн появился полицейский пост, на котором занимались проверкой и конфискацией грузов с лесным материалом. Отбирали все: бревна, дрова, уголь, метлы, веники, оплетку для емкостей, еловые ветки, словом все, что было получено в лесу, забирали. Поэтому крестьяне стали воровать лес, и в течение XIX века явление это приобретало все больший размах.

Время спокойствия – ворам подарок

Вот что рассказывает Отт Каллас (1865 года рождения) из Хяэдемеэсте: «Чтобы лес украсть, было два манера: одни крали тайком, а другие подмазывали лесника. Те, кто воровали тихомолком, поджидали, когда наступит удачное время, например сильные морозы иkb метели. Чем сильнее метель, тем им способнее, поздно ввечеру, когда уже все замерло. Запрягали лошадь в сани, ехали в лес, валили дерево, разделывали на бревна или чурбаки, их в сани и сами в город. А под утро были уже в Уулу – и попробуй поймай! А для себя привозили за так. Ветки прятали под снегом, макушки тоже брали. А другой раз так определялись: один топал к леснику, с делом каким или потолковать, пока другие шуровали в лесу. И вырубали деревья на отшибе. Кто выручал деньгу побольше, тот, само собой, платил леснику».

Каллас утверждает, что лесники имели гешефт с крестьянами. «Кто платил, тому деляночку получше и вывози побольше. Дельцы эти, они лесника улещивали, и могли одну межу взять, а девять-десять доставляли к морю. Господа лесники в не разработанном лесу не появлялись. У лесников была свадебка – пир на весь мир. Водки понапривезли и всякого разного для удовольствия. И все работы для лесников справляли: и пахали, и сеяли, и убирали все до последнего».

Люди из Хяэдемеэсте также рассказывали, что для дела выбирали время больших праздников, когда люди сидят себе по домам. „В сочельник и по вечерам перед новым годом эти «герои» выходили на дело. Лес воровали обычно подальше от своего дома. Вот, к примеру, люди Треймана из Орайыэ отправлялись под Кыргекалда в Уулу за ясенем в лес Уулуской мызы как раз в сочельник. Из дома вышли загодя, чтобы к вечеру попасть в ясенник. Пока шла служба в церкви загрузили сани, а когда люди разошлись со службы и на дороге стало тихо, отправились в обратный путь. Лошадей было много, сани не перегружали, так что ехали споро. А вся дорога-то 50 километров».

Крестьяне крали лес, потому что его привыкли считать общим достоянием. Воровать лес вообще не считалось зазорным, его ведь воспринимали так, будто он принадлежал всем, и каждый член общины мог им распоряжаться по своему усмотрению. А ограничения в лесопользовании стали противоречить прежнему правовому обычаю, поэтому хищение леса превратилось как бы в борьбу за свои нарушенные права.  

Крупнейшие хищения – в Авинурме

Особенный размах хищение леса получило вокруг центров лесопереработки, где была высокая потребность в древесине и ее по старому обычаю привыкли брать задарма. И тут самыми знаменитыми стали предприниматели из Авинурме, которые держали там самое крупное деревоперерабатывающее предприятие в Эстонии. А вообще хищение леса в Авинурме было явлением не частым.

О краже леса в Авинурме в 1922 году написали в Eesti Mets: «И хотя воровство здесь не поощряется, но поступать с лесом именно таким образом не считают зазорным. Обычно днем присматривают дерево, его помечают, а ночью при свете фонаря срубают, пилят на чурбаки, а дальше или домой или прячут в чаще. Там добыча хранится довольно долго: мужики постоянно следят за деятельностью лесника: знает ли он, что дерево пропало или отказался от поисков. В итоге украденное привозят домой, быстренько нарезают из него доски и раскладывают сушиться под крышей риги, как следует протапливая печку. Бывали случаи, когда в результате такой просушки, которую устраивали для того, чтобы лесник нипочем не узнал украденную древесину, сгорали избы. Бывало и такое, что чурбаки прятали, закапывая их в поле.

В наказание – розги

 

И хотя находились лесники, которые шли на сделки с крестьянами, это не было распространенным явлением. Воров выслеживали, и те, кто попадался, получали по первое число. Вот что рассказывала Хильда Паюсте из деревни Кабли: «Мужик воровал в лесу ясени и складывал в кучу, дескать на другой день вечером приедет и заберет. Лесник нашел эти деревья и стал поджидать, мол, кто за ними явится. Вор прибыл с лошадью, собирался увезти эти ясени. Лесник к нему подошел и говорит, что увозить нельзя. А мужик бросился на лесника с топором. Лесник стал защищаться и выстрелили в руку. Мужика отвезли в больницу и там пришлом ему руку-то и оттяпать».

В первой половине XIX века за хищение леса обычно наказывали розгами, которые во второй половине века заменили денежным штрафом. Вот что вспоминала Лийза Матизен из деревни Ульви из-под Авинурме: «Одним воскресным вечером мужики сговорились на хуторе Юхандра, мол, поедем в Вытиквере лес воровать. Ночью запрягли лошадок в сани, семь или восемь лошадей и мужиков столько же. В метель миновали баню лесника, напилили в лесу бревен и загрузили в сани. А лесник, видать, заметил и донес лесному начальнику. Он и настиг их. Мужиков забрали, а дело передали в Тартуский суд. Потом их вызвали в Тарту и каждый получил по 60 ударов розгами».

За кражу – в тюрьму

В волостном суде в Авинурме дела о краже леса с 1840 года были самыми распространенными. Крестьяне воровали лес, потому что привыкли считать его общим достоянием. По началу за одну украденную ель назначали штраф в 33-66 копеек и 15 ударов розгами. Но вскоре физическое наказание увеличили до 30 ударов. А во второй половине века перешли исключительно на денежные штрафы. Так, "Postimees" сообщает в 1896 году, что в суде ежегодно в среднем рассматривается 300 дел авинурмесцев о краже леса. Не было хищений только в собственной округе, набеги устраивали на леса подальше от дома.

В 1865 году Тартуский земский суд рассматривал крупное дело о хищении. Лайузеский лесник обратил внимание, что мужики из Авинурме время от времени целыми обозами вывозят ворованный лес из Веневере. В ночь на 8 марта 1865 года устроили облаву и наткнулись на целый обоз:18 мужиков и 8 саней (на каждых санях по одному бревну), во главе которого шли 5 здоровяков с дубинами, за ними шли 3 саней с бревнами, дальше еще три человека, потом трое груженых саней с возницами и последними шли двое груженых саней с четырьмя мужиками. Случилось настоящее сражение, в итоге которого воры бежали, бросив свою добычу. Личность семи грабителей удалось установить и они получили по 16 месяцев тюрьмы, а кроме того им пришлось оплатить штраф – 65 рублей и 30 копеек.

В первые годы независимости Эстонии в стране взлетели цены на лес, а с ними увеличился и объем лесных хищений. В 1930/31 годах в Авинурмеском лесничестве составили 668 протоколов о самовольной рубке леса, и в Тормаском лесничестве – 330 протоколов. На этом уровне хищения леса оставались до середины 1930-х годов. Но к концу десятилетия их число значительно сократилось и прежде всего из-за увеличившихся норм наказания.

Использованная литература:

• Ants Viires „Puud ja inimesed”, Tartu 2000
• Oskar Daniel „Mets ja metsandus Eestis”, Tartu 2001
• www.folklore.ee „Metsavarguste tehnikast ja kombestikust”