Текст: Кристийна Вийрон
Перевод статьи с эстонского языка, оригинал был опубликован в журнале "Metsamees"

Район, в котором лесоустроитель RMK Куйдо Янес оценивает леса, знаком ему уже почти 30 лет. В 1991 году он начал работать лесным сторожем в Вялиныммеском лесничестве образцово-показательного лесхоза Килинги-Нымме, а через год уже стал лесником. Тем временем лесничества были расформированы, его должность стала называться по-другому, хотя сама работа практически не изменилась. Он может многое сравнивать, говоря о различных лесах.


«Там, где были леса из саженцев, сейчас ведутся рубки прореживания, и в некогда больших лесах теперь выполнено омоложение. Картина все же сильно изменилась», – признает Янес, думая о лесах в первые годы своей работы.

Свою рабочую территорию – лес Рийсселья – он назвал сам, по имени бывшей железнодорожной развязки.

«Лес Рийсселья тянется от Килинги-Нымме на юге до реки Навести на севере, это довольно большая территория – 16 600 гектаров лесных угодий», – говорит Янес. В свое время леса в этом районе были сильно осушены, что означает, что на влажных почвах имеется множество заболоченных территорий, где растет таволга и другие типы растений, предпочитающие влажные почвы. «В пределах одного участка может быть даже три или четыре различных типа среды обитания – сверху черника, внизу болото и посередине таволга», – отметил он.

Не только вырубки меняют лес

Чуть более половины лесных площадей - это доходные леса, 38 % находятся под строгой охраной, а 10 процентов – это леса с ограничениями. Теперь RMK взял курс на оценку охраняемых лесов.

«В их случае предыдущие данные имеют возраст 20 и более лет, и когда вы идете в лес, то попадаете в совершенно новое место», – Янес отмечает, что открывающаяся картина может оказаться довольно неожиданной. В качестве примера он приводит место, где в 1991 году проводились сплошные вырубки, а через некоторое время после этого лес был включен в состав заповедника.



«Там легко увидеть, как будет выглядеть самостоятельно выросший лес», – говорит Куидо Янес. «Если нужен лес по принципу первичного леса, то толстое дерево вырастает с помощью топора, а там к небу устремляются тонкие, плотно растущие стволы».

Охрана природы изменила этот лес и в других отношениях. В заповеднике Кикерпера реализуется проект по восстановлению дикой среды обитания, в ходе которого были закрыты дренажные канавы, вода затопила подстилку леса и ели высохли.

Лесоустроитель может привести и третий пример влияния природоохранных ограничений на развитие лесов из своей практики. Он показывает территорию, вырубленную в начале 1990-х годов, а затем засаженную соснами. В посеве сосны дважды проводились работы по обслуживанию, но затем территория была включена в зону целенаправленной защиты, и рубки осветления больше делать было нельзя. «Сосен здесь больше нет, потому что сосне нужен свет, растут только березы, которые начали расти из пней», – констатирует он.

На основании лесов в своем районе он может сразу опровергнуть частые обвинения в том, что будущим поколениям нечего будет вырубать из-за множества вырубок, выполняемых повсеместно. В начале прошлого века там было вырублено довольно много леса для снабжения Пярнуского целлюлозного комбината, а также по причине деятельности отопительных контор во время Первой мировой войны и Освободительной войны.

«Вот почему местные леса тоже имеют довольно одинаковый возраст, им 80–100 лет», – отмечает Янес. «Некоторое время здесь проводились сплошные рубки и вырастал новый лес. Многие из этих одновозрастных лесов теперь превратились в молодые леса возрастом до 30 лет, и эти молодые леса однажды будут вырублены следующими поколениями. Так что история о том, что в будущем нечего будет рубить, не имеет под собой оснований». Он также отмечает, что это может произойти, если лес будет постоянно браться под охрану и исключаться из хозяйственной деятельности. «В результате такой деятельности нашим внукам, действительно нечего будет рубить», – добавляет он.


От рождения леса

В поле зрения лесоустроителя территория сплошной вырубки впервые попадает после того, как участок будет обновлен, то есть – через три или четыре года после рубки, независимо от того, были ли посажены на вырубке новые деревья или она была оставлена для естественного возобновления.
Лес считается обновленным, если на гектаре растет не менее 1500 кубометров сосны или тысяча елей такой же высоты или 1500 других пород деревьев, пригодных для лесовосстановления.

По опыту Куидо Янеса, на бывшей вырубке обычно вырастает еще больше деревьев – 2000-5000 деревьев на гектар. «Конечно, бывают исключения, когда участок не получает соответствующую лесу характеристику, и лесоводу там еще приходится много работать, чтобы обеспечить соответствие выделенного участка условиям для возобновления леса», – отмечает он. Например, по его словам, однажды на склоне начал расти густой кустарник, такой участок вновь возвращается на рабочий стол лесника.
Однако, если территория была должным образом восстановлена, то она будет передана из фонда культур в фонд молодой поросли, и там можно будет начать рубку осветления легкую в качестве лесохозяйственного приема.

В следующий раз лесоустроитель отправится туда, когда данным оценки исполнится десять лет. Затем он описывает ту же территорию, когда лесничий сообщиет ему, что рубки осветления там больше проводиться не будут. К тому времени возраст деревьев уже достигает 20-25 лет, а лес должен достигнуть возраста молодых деревьев.

«В большинстве случаев так и есть, если все идет хорошо», – отмечает Янес. Однако если лес остался густым и тонким, если средний диаметр на уровне груди будет менее 7 сантиметров, то лес останется в фонде молодой поросли. Молодые леса переходят в базе данных на рабочий стол отбраковщика и ждут своей первой рубки прореживания.
Куидо Янес отмечает, что при этом есть одно «но». Поскольку степень зрелости рассчитывается автоматически компьютерной программой на основе данных, ввозимых лесоустроителем, и если деревьев много, а плотности мало, то территория в базе данных может непреднамеренно попасть в список редколесья и фонд сплошных рубок. По словам лесоустроителя, это обычно происходит, когда основные породы деревьев не являются большинством, например, не составляют половину общего объема, а виды сопутствующих деревьев слишком тонкие, чтобы их можно было поймать реласкопом при измерении территории на уровне груди. Однако общее количество деревьев нормальное – 1600–1800.

«Мне пришлось отправить сопроводительное письмо, чтобы не обозначать участок для вырубки», – отмечает он, добавляя, что в целом лес по-прежнему отправляется в фонд рубок прореживания, и через шесть, семь или восемь лет возникнут основания для прореживающих рубок.

При этом лесоустроитель отмечает одно «но». «Если последним данным оценки на момент вырубки будет почти десять лет и если начат рубку на их основании, то лес может быть вырублен слишком сильно», – отмечает он, приводя в пример случай, когда его знакомый начал рубку прореживания на месте, где он когда-то выполнял сплошную вырубку, работая лесником.

Прошло несколько лет после последней оценки, и, согласно этим данным, высота древостоя составляла 16 метров, а на самом деле она была уже 19–20 метров, и если бы минимальная разрешенная площадь рубки прореживания была оставлена на основе оценочных данных, лес был бы вырублен слишком сильно.

«Молодые леса быстро растут, поэтому молодые леса следует оценивать чаще», – отмечает Янес, уточняя, что RMK также пошел в этом направлении и пытается проводить инвентаризацию с интервалами в пять-семь лет.

«После рубки прореживания мы описываем лес снова, а затем еще раз, когда будет сделано следующее прореживание, или когда данным исполнится десять лет, и так далее до заключительной рубки», – поясняет Янес.

Описанный выше ритм могут часто сбить повреждения леса, такие как штормы, пожары, болезни и насекомые-вредители. После этого лесоустроителю нужно заново описать поврежденную часть. В этом году, например, необходимо было оценить ущерб от короедов-типографов. «У меня не было больших площадей, вырубались небольшие участки по 0,3 и 0,2 гектара», – отмечает он.

Он не встречал на своей рабочей территории лесных полей, с которыми люди часто сравнивают посаженные в последние годы леса. «При первой рубке осветления находящиеся рядом с хвойными лиственные деревья обычно вырубаются, но позже их также оставляют для роста, и формируется смешанный древостой», – отмечает он.

Охраняемых территорий будет больше

«Это естественный процесс, когда одни места вырубаются, другие достигают возраста молодых лесов и так далее. Лес живет своей жизнью», – отмечает Вольдемар Синдонен, который управляет лесами в лесничестве Аравете в уездах Ярвамаа и Ляэне-Вирумаа.

Там имеется 16 700 гектаров лесных угодий, из которых 46 процентов находятся под строгой защитой, 45 процентов занимают хозяйственные леса, а 8 процентов – леса с ограничениями. Большую часть общей площади лесов составляют средневозрастные и зрелые леса, то же самое относится и к охраняемым лесам. «В последнее время было добавлено 1753 гектара охраняемых территорий, когда под охрану были взяты лесные массивы и рощи, а некоторые охраняемые территории также были расширены», – добавляет он. Основная порода деревьев – ель, и если леса обновляются, то, скорее, высаживаются ели. «Сосны тоже высаживаются, но с ними приходится сложнее, поскольку их могут повредить дикие животные. Если ее не опрыскать, она будет съедена, неважно, идет ли речь о склоне или обочине большой дороги. Березы тоже сажают, но обычно береза вырастает сама».

По словам Синдонена, после того, как лес посажен, он еще не превращается в лесное поле. Так может показаться не знакомому с лесами человеку, который идет в молодой лес и видит растущие рядами деревья. «Лесное поле – это пришедшая из Западной Европы концепция, мы так далеко не зашли», – говорит Синдонен. «Во Франции деревья растут ровными рядами, как чистая культура, в таком случае с ними хорошо работать. Но у нас, вероятно, так далеко не зайдет».

Четыре вида на первом фронте

«Если почва плодородная, то чистых древостоев все же очень мало», – говорит лесоустроитель региона Ыйсу Кайре Винкель о своей рабочей территории, где, по ее словам, растут разнообразные смешанные леса. «На первом фронте в среднем четыре породы деревьев: помимо ели, сосны и березы, могут быть еще осины, ольхи, ясени, дубы, липы, вязы», – перечисляет она.



Большая часть оцениваемой территории Ыйсу, которая включает леса Вильяндимаа и Пярнумаа, – это доходные леса (65 %), строго охраняемых лесов – 26 %, а леса, имеющие ограничения в отношении экономической деятельности составляют 9 %. Площадь лесов составляет 16 610 гектаров. Здесь также увеличилась доля строго охраняемых лесов за счет защиты рощ и аллювиальных лесов.

Говоря об изменениях в лесу, Кайре Винкель подчеркивает эффект осушения, который заметно ускоряет рост деревьев. «В последнее время деревья сажают во влажных местах, где ковшом делают кучку, в которую сажают дерево – сосна там будет расти очень хорошо. Впрочем, иногда сосна, посаженная в болотистых лесах, стоит себе и стоит, не желая расти», – говорит она.