Текст и фото: Пирет Мюрсепп
Статья была опубликована в журнале Metsamees

В свое время лесоводы были как солдаты или пасторы – приходилось идти туда, куда посылали. Отец и дед Марта были лесоводами, работавшими от Уссурийского края до различных районов Эстонии. Откуда родом Март Эрик? «Возможно, из Сууре-Яани, потому что там я ходил в школу... Здесь однажды ночью я встретил свинью. На следующий день выяснилось, что их везли на мясокомбинат и одна пропала. Водителя подозревали в краже. Она выпрыгнула из кузова грузовика и шла по дороге».

Читателю стоит привыкнуть к таким отступлениям. Март обещал рассказывать истории на каждом углу, а вот и они.

«Мы переехали в Сууре-Яани, когда мне было пять лет. Там было настоящее детство до девятого класса. «Отсюда и ностальгия по покупке лесопилки, закончившаяся банкротством первого частного лица в Эстонии?". «Да! Здесь мы сушили зерно для лошадей лесничества».


Направляя тяжелую промышленность

После Вихтерпалу Март устроился на работу в комитет планирования в Таллинне. «В основном из-за детей. Лийз пошла в первый класс в школу Ристи, Антс тоже должен был туда пойти. Это было в семи километрах, автобус ходил только два раза в день. С машинами тогда было плохо, они все время ломались. В какой-то момент я ездил только на грузовике. Затем у нас появился «ЖУК» польского производства – махина, наподобие микроавтобуса. В какой-то момент у нас была «Победа». Лучше всего было ездить на пожарной машине».

Принятию судьбоносного решения способствовало и то, что, по словам Марта, работа лесничим на протяжении семи лет была невероятно тяжелой. «Выполнение планов съело все мои нервы. Моя цель была стать главным лесничим или директором лесничества, но передо мной были более старшие работники».

Неожиданная возможность открылась в связи с тем, что работники политбюро Харьюского района и другие важные лица были на охоте в Вихтерпалу. В Комитете по планированию освободилась должность руководителя подотдела лесной и бумажной промышленности. «Мне даже обещали квартиру. Супруга Кюлли пошла в министерство на должность инженера отдела лесоводства».

Через некоторое время Марта Эрика повысили до должности заместителя начальника отдела тяжелой промышленности. «Тогда через нас проходила вся тяжелая промышленность, союзные заводы – предшественники Eesti Energia. Мы воевали на передовой фосфоритной войны, писали письма во всевозможные инстанции. Все время был переполох по поводу закрытия целлюлозного завода».

В то время Март был против добычи полезных ископаемых и заводов. Когда дело дошло до строительства деревообрабатывающего завода, он оказался в стане его сторонников. Но что мы думаем о возможной добыче фосфорита сейчас? «Чтобы добывать что-то новое, это должен быть чрезвычайно ценный продукт, например, уран на глубине в полкилометра, тогда и стоит исследовать эти проходы», – считает Март. Он не слишком высокого мнения об открытых карьерах, потому что помнит фосфоритовый карьер в Маарду. «Это было страшно. Самым ценным там был диктионевомый щит с земляными металлами, все это пропало, а после контакта с кислородом еще и загорелось. Лесничество Таллиннского зеленого пояса посадило там лес, но корни деревьев сгорели. Поэтому о фосфорите я не думаю ничего хорошего».

А добычу сланца он считает логичной. «Тогда откуда мы будем получать энергию? Ведь древесину нельзя сжигать», – вставляет он ироничный комментарий. «Древесину сжигали всегда. Около половины из примерно четырех миллиардов кубических метров лесозаготовок в мире идет на сжигание. Что бы мы ни рубили, хотим мы того или нет, оттуда, между прочим, берется и дровяная древесина. История успеха нашей пеллетной промышленности началась именно оттуда, потому что в какой-то момент не было рынка для дровяной древесины. Но сжигание древесины – это совершенно естественная часть устойчивого управления лесами и общего углеродного цикла, нравится нам это или нет».

Едем через Падизе. «А здесь я был членом сельского совета в течение двух сроков».

Музыка и искусство питают дух

Наверное, в свое время огни большого города привлекли Марта еще и тем, что он интересуется культурой, вот только недавно, например, он побывал на концерте Rolling Stones. «Мой друг Рейн позвонил и сказал: «Слушай, у меня есть два билета на концерт в Мадриде послезавтра. Старики классно зажгли. В 2013 году я был на их концерте в Гайд-парке».

Март вспоминает, что в 1979 году ему удалось попасть в Швецию и увидеть пару суперзвезд. «Тогда я думал, что я единственный в Советском Союзе, кто видел Элтона Джона, но через месяц он приехал в Москву», – усмехается Март. «Для того времени это было очень круто. Позже я был как минимум на семи концертах Брайана Ферри, один был в Брайтоне, несколько раз в Таллинне, Лондоне, Хельсинки».


Подробнее о том, как Март Эрик начал коллекционировать искусство, можно прочитать в его недавно вышедшей книге «Мой лес». «Я начал всерьез собирать коллекцию произведений искусства, когда перешел на работу в художественный комбинат Ars».

Вместе с Матти Ыунапуу мы основали малое предприятие № 5, которое занималось промышленным дизайном. У меня были знакомства в Финляндии, например, для Helkama мы сделали дизайн холодильника. Именно тогда я начал больше встречаться с людьми искусства».

Своего любимого художника он нашел благодаря финскому коллеге, с которым делал газету Itänkauppa. «Он сказал мне, что Рауль Раянгу – очень классный эстонский художник. Там только что прошла его выставка, получив широкое освещение в финских газетах. Потом я увидел, что у Раянгу есть замечательные картины, и я захотел приобрести несколько из них».

На какое-то время Март уехал в Латвию заниматься лесным бизнесом, тогда у него возник интерес к тем эстонскими художниками, которые до революции учились в Риге. «Яан Вахтра. Август Пульст, Константин Сювало и Пауль Бурман. Виллем Ормиссон – единственный, кого у меня нет, произведения всех остальных есть».

В лесу надо работать


Мы подходим к очень важному месту. «Здесь я жил», – говорит Март, указывая на шикарный бывший дом лесничества. Останавливаемся, гуляем и фотографируем. «Этот коврик из автомобильного радиатора все еще здесь», – удивляется он.

Дальше идем в лес, историю которого бывший лесничий знает вдоль и поперек. «В 1967 году здесь был ветровал деревьев с корнями, все было повалено», – указывает он на густой лес вдоль дороги. Мы движемся вглубь леса.

«Раньше здесь было сыро, похожее на чашу место. Благодаря тому, что мы тогда провели осушение, сейчас здесь лес. Смотри, здесь стоит старая кривая береза, еще с тех времен, когда здесь был луг. То есть, ей 80 лет».

Мы выходим из леса под линии. «Смотри, орхидные. Рябина, ясень, яблоня, черемуха, калина. Конечно, в какой-то момент, когда он начнет мешать проводам, ее спилят. Но потом снова вырастет. Говоря о биоразнообразии – это тоже луг. Все подобные места под линиями должны быть взяты на учет, и Авелийна (Авелийна Хелм, биолог и ученый в области охраны природы – ред.) должна приехать и посмотреть».



Среди пышной растительности проглядываются развалины древнего сеновала. «Здесь я пас коз. Тогда он еще не был развалин и находился в самой гуще леса». Тут же грохочет экскаватор, приводят в порядок дороги и канавы, вырыт водозабор для пожарной команды. «Если это поколение не сделает эту работу, что будет делать следующее поколение? Они же тоже хотят получать разные вещи».

Март Эрик также довольно активно выступает в дебатах о лесах. Пишет статьи, ведет блог и дискуссии в социальных сетях. Давние семейные традиции и личный опыт в сфере лесоводства дают ему уверенность в этом. «Я знаю, что делаю, и я на правильном пути. Они могут умничать, сколько угодно. Посмотрите, какая красивая сплошная вырубка с 1950 года. Выглядит как первичный лес».

Я спрашиваю, мог бы RMK, который подвергается особенно жесткой критике, сделать что-то лучше. «Должна быть очень веская причина для проведения рубки прореживания в еловых лесах. Это нужно делать в более молодом возрасте. Если есть достаточная полнота, я бы вообще этого не делал».

Делаем небольшую остановку во дворе хутора – это дача сына Антса. «Это яблони, которые я привил. Это орешник со скрученными ветками. Довольно мощный. В Нидерландах их выращивают очень много. Смотри, здесь я посадил ситхинскую ель. На Хийумаа они очень могучие. Эти серые пихты тоже посажены мной».




Мы подходим к месту, с которым связаны самые экстремальные воспоминания Марта Эрика о беспрецедентном тушении большого лесного пожара, и об этом также подробно написано в книге, изданной весной. «Это была та часть, которую мне удалось спасти. Огонь дошел до этого места». От лесного пожара Март делает небольшое отступление – экскурс в орнитологию: «На этом месте я когда-то спугнул орлана-белохвоста, который охотился здесь на тетерев, две тетерки убежали».


Когда в Википалу случились последние крупные пожары, Март поделился со спасателями своим опытом. «Мальчиков надо отправлять учиться в Канаду или Россию, где тушат большие лесные пожары. Водные струйки в этом случае бесполезны, нужно знать, когда сделать встречный огонь».

Впереди ждет писательство?

Последние 18 лет Март Эрик работает в компании под названием Kinnistu. «У нас нет интенсивной промышленности, поэтому нам не нужно много рубить. Леса просто растут. Мы рубим столько, сколько необходимо для поддержания леса. Мы ведем хозяйскую деятельность в долгосрочной перспективе. 14 000 га – достаточный объем, мы выращиваем более 2 млн кубометров».

Владельцем Kinnistu является Dasos Capital, компания, управляющая различными пенсионными фондами в Европе, у которой есть леса в Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Португалии и Индонезии. «Я предоставляю услуги по управлению. И у меня небольшая доля паев».


В рамках своей работы Март также бывал в лесах Португалии. «Например, там есть эвкалиптовое поле площадью 600 гектаров, сертифицированное Лесным попечительским советом (FSC). Сажают, а через 12 лет вырубают. Следующее поколение происходит от корневой поросли, ее также срубают. В третьем поколении урожай уже беднее, и пни после его уборки выкорчевываются».

«Здесь раньше водились белые куропатки, снега еще не было, они сидели на обочине, думали, что их никто не видит». Затем Март показывает посаженную им лесосеку, которая сейчас представляет собой средневозрастной сосновый бор. «С длинными стволами увезли. Эта часть была засеяна. Я оставил этот кусок расти, там был редкий сосновый бор, с него нечего было взять, а внизу был молодой лес. Я сказал, что отсюда дальше не пойдем».


Март говорит, что в то время деревья сажали школьники и люди, которых привозили из города. Посадка производилась гораздо плотнее, чем сейчас, поэтому не было ничего страшного, если кто-то из сажающих халтурил. «Ряды посадки проходят параллельно дороге, чтобы не бросаться в глаза людям». Должно быть, было довольно сложно производить посадку на этой песчаной почве. «Необходимо начинать очень рано, как только земля растает».


В настоящее время Март Эрик снова живет в Тарту. Когда-то его отец Юло Эрик отправился туда, чтобы основать лесной институт, и конечно же, взял семью с собой. В последний раз основной причиной тоже была семья. «Ведь мама живет там. Как-то, например, она позвонила и говорит: «Мне нужны гвозди и немедленно!» И что, будешь ехать ради этого из Таллинна...».

Как была воспринята книга? «В течение недели она была на первом месте в рейтинге Rahva Raamat. Я был на дне рождения Игоря Грязина, привез ему книгу. Он сказал, что он у него уже есть, он купил ее в магазине на острове Муху. Очень теплое письмо пришло от президента Академии наук».

На вопрос, будут ли еще книги, Март Эрик отвечает, что, возможно, сейчас самое время перейти к художественной литературе. И сам смеется над этими словами...