Текст: Кристийна Вийрон
Фотографии: Лаури Кульпсоо и Ярек Йыэпера
Статья опубликована в журнале RMK Metsamees

«В общем, наша деятельность делится на две части», – говорит Каупо Кохв, заведующий отделом охраны природы RMK. Одна часть – это практическая природоохранная работа на охраняемых территориях, другая – донесение до лесопользователей информации о необходимости сохранения природных ценностей в коммерческих лесах. «Большая часть нашей деятельности связана с поддержанием или улучшением состояния местообитаний и популяций охраняемых видов на находящихся под защитой природных объектах, расположенных на государственных землях. С этим связана и поставленная в плане развития RMK цель по охране природы (до 2020 года – ред.) – восстановить 10 000 гектаров местообитаний. На данный момент можно немного похлопать себя по плечу, ведь цель достигнута», – радуется Кохв.

Хотя по своей сути природоохранные работы могут быть очень разноплановыми, начиная с покоса парков и заканчивая строительством мостов и дорог, основная деятельность направлена на восстановление лугов, пастбищ и заболоченных местообитаний. Отдел охраны природы также сдает в аренду землю, чтобы на ней можно было выполнять обслуживание полуприродных мест обитания. При необходимости отдел помогает предварительно восстановить участки, а затем строит необходимую инфраструктуру для обслуживания. «На сегодняшний день в эксплуатацию передано 24 500 гектаров, и ежегодно мы восстанавливаем и делаем пригодными для обслуживания в среднем 500 гектаров лугов и пастбищ. Это именно тот вид деятельности, который поддерживает активную сельскую жизнь и жилую среду, которая предлагает людям, живущим в сельской местности, не только решение проблем, но и позволяет прокормить семью», – отмечает Кохв.

В настоящее время на землях RMK имеется около 10 000 га инвентаризованных местообитаний, которые можно использовать. Однако большинство из них – пойменные и низинные луга, которые трудно обслуживать.

Год за годом набирает обороты восстановление болот. «Это, во-первых, происходит потому, что болотные сообщества очень важны с точки зрения изменения климата, а во-вторых, по той причине, что эффективность восстановительных работ получила широкое подтверждение», – объясняет Кохв. К концу этого года будет восстановлено почти 12 500 га заболоченных местообитаний, и объем работ, безусловно, не уменьшится и в последующие годы. Площадь восстановленных болот из года в год менялась и составляла в среднем 2 000 га.


Кохв отмечает, что отдел охраны природы интересуется всеми природными сообществами, встречающимися в Эстонии, за исключением морских местообитаний, и с этого года больше внимания уделяется внутренним водоемам. «В апреле этого года приступил к работе специалист по водной среде, который займется обследованием плотин и других антропогенных сооружений в проточных водоемах, которые могут препятствовать естественному функционированию водоема. По возможности мы стараемся улучшить состояние водоемов», – поясняет Кохв. «В ближайшие три года планируется улучшить состояние водоемов и возможности нереста рыб как минимум в 10-15 реках. Эта деятельность также помогает нам усилить деятельность
Пылулаского рыбопитомника по восстановлению исчезающих популяций рыб». В общей сложности 11 из 14 сотрудников отдела охраны природы занимаются восстановлением местообитаний и поддержанием этой деятельности.

Два флагманских вида коммерческого леса: глухарь и белка-летяга
Вторая большая часть работы отдела охраны природы связана с заботой о природных ценностях и обеспечением их состояния в коммерческих лесах RMK. Например, одной из задач отдела является проведение анализа воздействий на окружающую среду, связанных с реконструкцией или обновлением осушительных систем, в объеме, определенном стратегией осушения RMK, а также разработка и реализация мер защиты исчезающих видов и за пределами охраняемых территорий. В последние годы наибольшее внимание уделяется белке-летяге и глухарю.

«В обоих случаях RMK реализует утвержденную в этом году стратегию охраны. Она определяет, какие дополнительные ограничения или методы планирования мы используем в лесах, чтобы эти виды занимали выгодное положение между охраняемыми территориями и местами постоянного обитания. Например, мы следим за тем, чтобы между охраняемыми местами обитания белок-летяг обязательно были леса достаточной высоты, непрерывно соединенные друг с другом, что позволяет животному перемещаться между разными местами обитания», – поясняет Кохв.

Аналогичного внимания был удостоен и глухарь в связи с тем, что большая часть популяции глухаря обитает на государственных землях и является видом, пользующимся большим вниманием общественности. Например, RMK решил, что ни на одном из известных токовищ глухарей не будет проводиться сплошная вырубка, независимо от того, взято ли токование официально под защиту или нет. «Мы также анализируем расположение пригодных для жизни глухарей территорий в Эстонии, и если расстояние между двумя известными местами обитания глухаря превышает десять километров, RMK обязуется поддерживать между ними подходящие для глухаря места обитания. Цель этого состоит в том, чтобы обеспечить для глухарей одного района подходящие местообитания, что позволит им перемещаться между разными токами и избежать изоляции», – говорит Кохв.

К наблюдению за состоянием глухаря и белки-летяги привлекаются сотрудники других направлений деятельности RMK. Например, в этом году в мониторинге токования глухаря приняли участие по большей чести именно сотрудники лесного хозяйства. «Мониторинг, безусловно, улучшил наше понимание численности этих видов, а также позволяет лучше понять эффективность специальных защитных мер», – замечает Кохв.
До конца этого года RMK восстановит около 12 500 га заболоченных местообитаний.


Защита перед взятием под защиту

Хотя окончательное решение о взятии под защиту того или иного места под охрану природы принимает правительство республики или министр окружающей среды, RMK также время от времени активно участвует в этом процессе. Например, если несколько лет назад на повестке дня стояло создание охраняемых территорий для лесов раменного и пойменного типа, то работа отдела охраны природы заключалась в выборе подходящих лесов RMK и представление предложения в Департамент окружающей среды.

Если RMK получает сообщение о природоохранной ценности, о которой до сих пор нет информации в регистре окружающей среды, отдел охраны природы оценивает достоверность этой информации и, при необходимости, устанавливает временные ограничения на хозяйственную деятельность. «Например, если мы получим информацию о том, что где-то найдено гнездо из прутьев, которое может принадлежать охраняемому виду, и его нет в регистре окружающей среды, то мы останавливаем хозяйственную деятельность в лесу в непосредственной близости и проверяем гнездо.

Если обнаруживается, что это гнездо принадлежит находящемуся под охраной виду, то мы отправляем данные в регистр окружающей среды, и решение о степени ограничений хозяйственной деятельности принимает уже Департамент окружающей среды. Однако, поскольку все эти процедуры требуют времени, мы применяем первичную защиту в своей системе, чтобы предотвратить повреждение ценностей вследствие незнания», – объясняет Каупо Кохв.

По словам Кохва, сотрудники отдела охраны природы и лесного хозяйства не откладывают решение подобных вопросов в долгий ящик, и организация ориентирована на поиск решений.

«Как только вопрос выносится на обсуждение отдела охраны природы, то к нашему совету прислушиваются, и это естественно, что порой там проходят серьезные обсуждения, является естественным», – говорит Кохв. «Если, например, лесоводы исходят из того, как более эффективно выполнять свою работу, то наша роль – находится рядом и сказать, какое потенциальное воздействие на биоразнообразие будет иметь место, и предложить идеи, которые можно было бы изменить в процессах RMK для сохранения или улучшения биоразнообразия».

Результаты могут появиться не так скоро

Говоря о том, насколько улучшение состояния местообитаний, мониторинг и другие меры защиты достигли своей цели, Кохв отмечает, что, например, численность белок-летяг увеличилась за последние годы – с 40 обитаемых местообитаний до 70. «Трудно сказать, насколько именно этому способствовали меры, реализованные RMK, потому что на численность небольших популяций могут повлиять как положительно, так и отрицательно многие случайные факторы, но положительный эффект определенно есть», – констатирует он.

Тем не менее, состояние популяции глухаря оставалось относительно стабильным в течение последних десяти лет, и, несмотря на значительное увеличение численности, нельзя говорить о масштабном взятии под охрану. Исследования показали, что изменения в численности глухаря сильно зависят от погодных условий и хищников.

Холодным летом многие самки глухаря не могут вырастить своих птенцов, и численность птиц уменьшается, а яйца и птенцы глухаря также входят в рацион мелких хищников, а также, например, кабана. «Существует общее мнение, что в долгосрочной перспективе численность глухарей уменьшалась из-за антропогенных изменений ландшафта», – отмечает Кохв. Одной из основных причин этого считается осушение лесов, интенсивность которого увеличилась почти пятьдесят лет назад, в результате чего местообитания глухаря стали более плотными и в какой-то части непригодными. В то же время, в результате осушения, некоторые из бывших сообществ безлесных верховых болот стали секундарными гниющими лесами, пригодными для глухаря.

«Исследования не смогли однозначно определить причинно-следственную связь между осушением лесов и сокращением численности. Один четкий компонент среды обитания, изменение которого будет иметь решающее значение, не прорисовывается, скорее, можно сказать, что место обитания в целом станет менее подходящим для глухаря в долгосрочной перспективе», – говорит Кохв. «Очевидно, что значимость каждого отдельно взятого измеряемого признака среды обитания слишком мала, но, по мере накопления эффекта, становится все-таки значительным».

Было замечено, что глухарь хорошо себя чувствует на очень больших охраняемых территориях, таких как Соомаа или Кырвемаа. А вот в небольших местах постоянного обитания возникают проблемы с сохранением и увеличением численности. «Но так же, как численность глухарей не уменьшалась очень быстро, нет смысла ожидать, что она и быстро увеличится», – констатирует Кохв. «Положительные эффекты природоохранных мер также могут проявляться с временным отставанием». Быстрый результат можно было бы получить только благодаря охоте на мелких хищников, но делать это постоянно – дорого. Поэтому в определенных ситуациях и местах это скорее рассматривается как вынужденная мера. Идеальным решением с точки зрения охраны природы по-прежнему остается то, когда естественная среда подходит для вида без постоянного
вмешательства человека.

Территориальное планирование в охране природы

Что еще нужно сделать в области охраны природы, чего еще не было сделано? Несмотря на достаточно интенсивную хозяйственную деятельность, многие территории взяты под защиту, и в дальнейшем их площадь планируют увеличить еще больше. «Этот вопрос можно также рассматривать в ключе охраняемых природных объектов, а затем более широко в контексте всего ландшафта», – отмечает Кохв.

Чтобы улучшить состояние охраняемых территорий и находящихся под угрозой исчезновения видов, включая создание охраняемых территорий, безусловно, можно было бы планировать свою деятельность пространственно лучше, чем это делалось раньше. «В природоохранной экологии давно говорят о необходимости применения наряду с мониторингом измерителей площади территорий также связанности местообитаний. В случае с белкой-летягой и глухарем мы сделали первые шаги, но необходимость в подобном анализе также велика при планировании работ по восстановлению популяций и местообитаний других видов. Что касается мониторинга работ по восстановлению, мы в ближайшие годы, вероятно, увидим развитие различных типов решений дистанционного мониторинга, таких как спутники и дроны. Почему бы RMK не стать пионером в этой области, ведь эти решения, вероятно, можно использовать и для организации других мероприятий, происходящих в сфере ландшафта», – рассуждает Кохв.

Хотя почти 25 процентов эстонских лесов находятся под защитой, из которых 14 процентов – под строгой защитой, как и 30 процентов государственных лесов, в наших ландшафтах доминируют леса, где ведется хозяйственная деятельность. Таким образом, основной проблемой охраны природы всегда было то, как интегрировать природоохранные меры в обычную экономику и снизить необходимость ограничений, радикально поляризующих ландшафт.

В то же время Кохв отмечает, что экологические методы уже внедряются, ссылаясь, например, на сохранение маяков и ценных местообитаний. «Количество сохраняемых деревьев и ценных местообитаний – это действительно общая история успеха в области охраны природы и управления лесами, пришедшая к нам из Скандинавии. Таким же образом была перенята концепция ценных местообитаний и идеи, связанные с Лесным попечительским советом», – отмечает он. «Когда речь идет о сохранении биоразнообразия, определенно есть возможности для улучшения практики управления лесами. В настоящее время мы видим потенциал в планировании вырубок, а также в практике реконструкции и обновления осушительных систем. Между различными сферами всегда велись разные дискуссии». Одним из ключевых моментов совершенствования существующей практики являются принципы планирования рубок на ландшафтном уровне.


Достаточно – это сколько?

«Если мы обсуждаем, много или мало вырубается старых лесов, то для биоты района имеет значение, прежде всего, уровень ландшафта. Объем вырубки по всей стране может быть больше или меньше, но его влияние все равно будет ощущаться в каждом конкретном ландшафте в зависимости от тамошней ситуации».

По словам Кохва, в RMK также ведутся дискуссии о том, какой могла бы быть площадь района, на которой следует рассматривать природу лесов на так называемом ландшафтном уровне и как там можно было бы определить минимально необходимую площадь старых лесов, которая всегда должна быть представлена в ландшафте. «Если этот необходимый уровень обеспечивается в ландшафте охраняемыми лесами, то в хозяйственных лесах, возможно, не стоит уделять так много внимания сохранению старых лесов, то есть отсрочке вырубок с экологической точки зрения», – рассуждает он. «Но если на охраняемых территориях преобладают средневозрастные и молодые леса, а старые леса находятся на территории хозяйственных лесов, тогда эти старовозрастные леса должны поддерживаться до тех пор, пока охраняемые леса не начнут выполнять возложенную на них функцию».

Задача экологов-практиков, безусловно, состоит в том, как установить, сколько чего должно быть. Конечно, идеалист скажет, что 100%, но как только речь заходит о поиске компромисса, необходимо говорить о так называемых пороговых значениях, то есть о том, сколько местообитаний или их компонентов (например, валежника) должно быть, чтобы при управлении лесами можно было с достаточной вероятностью обеспечить сохранение биоразнообразия. При переходе к реальному ландшафту и с учетом существующей в природе случайности, задача довольно быстро становится очень сложной. «Требования к среде обитания у видов различаются, и нет четкой формулы, которая была бы применима везде. Это очень сложный вопрос для экологов, каким границам или пределам следовать в конкретном ландшафте, и как интерпретировать их в правила, используемые лесоводами Мы достигли хороших результатов в этой области по сравнению с тем, что было десять лет назад, и все меньше решений остается без внимания из-за недостатка знаний», – говорит Каупо Кохв.