Текст: Айн Кютт, директор музея Сагадиского лесного центра RMK
Фотографии: Музей Сагадиского лесного центра RMK

На Закон об охоте возлагались большие надежды, и он был призван решить проблемы сразу в нескольких сферах. К сожалению, часто случается так, что, хотя предполагается, что одно решение должно подходить почти всем, на самом деле это вовсе не так. Далее я рассмотрю некоторые моменты из дебатов весной 1936 года о том, работает ли закон на практике и насколько хорошо.


Один закон, несколько целей

Закон об охоте не был таким объемным. В то же время необходимо учитывать, что в то время не существовало отдельных законов об охране природы, и именно новый Закон об охоте попытался восполнить этот пробел. Но не только этот. Новый закон также был призван «залатать несколько дыр» в действующем уголовном законодательстве. Все это делало Закон об охоте отчасти двусмысленным, а иногда и противоречивым.

Хотя государство приложило немало усилий, чтобы представить закон соответствующим кругам, многие вопросы остались без ответа. Потихоньку начали появляться первые роптания. Осенью 1935 года этот вопрос уже поднимался в прессе, и люди спрашивали, все ли в порядке с Законом об охоте. Весной следующего года адвокат Вильяндиского окружного суда, охотник-любитель Эдуард Аугуст и ответственный главный редактор журнала Эдгар Вестер обсудили Закон об охоте в журнале «Eesti Mets». Последний, вероятно, также имел личный интерес в этом деле, поскольку его отец Каарел Вестер в то же время был инструктором по охотничьему делу в Управлении государственными лесами.

Если Аугуст, обративший на это внимание, рассматривал ситуацию в основном с точки зрения юриста, точнее, адвоката и своих клиентов, то Вестер, как бывший лесничий, скорее отстаивал позиции государства в качестве законодателя. Хотя обе стороны, не моргнув глазом, использовали демагогию и различные сомнительные аргументы для подкрепления собственной правоты, тон дискуссии был скорее деловым и, для подобных дебатов в прессе того времени, необычайно вежливым. В центре внимания оказался ряд вопросов, первым из которых было утверждение Аугуста о том, что проблемы начинаются с упущения, в результате чего в закон был добавлен ряд видов деятельности, не имеющих никакого отношения к охоте. Так оно и было на самом деле.

Запрещено пугать ворон!

Закон, состоящий из девяти частей, разделил эстонских охотничьих зверей и птиц на две категории: полезные и вредные. На последних из них можно было охотиться без разбора (правда, в случае некоторых видов только на самцов) и в любое время. Так, например, вредными видами считались медведь, рысь, все хищные птицы, филин и все вороновые.


Сегодня, конечно, такое разделение было бы немыслимо, но и тогда оно вызывало проблемы. Итак, адвокат поднял вопрос, если крестьянин отпугивает ворон со своего поля и у него нет разрешения на охоту, следует ли его привлечь к ответственности?
Еще хуже, если это делалось путем стрельбы из ружья. Загвоздка была в двусмысленной формулировке закона, который относил преследование объекта охоты также к охоте. Поэтому Аугуст и задал вопрос, считается ли это браконьерством – ведь именно так и было сказано в законе.

Нужно учитывать, что в то время Закон об оружии был гораздо мягче, чем сегодня, и наличие оружия у жителей лесных хуторов, особенно если они состояли в Кайтселийте, не было редкостью. В своем ответе Вестер, после небольшой демагогии, приходит к выводу, что, вероятно, так оно и есть, и советует всем тем, кто пугает ворон, получить разрешение на охоту. По закону местное самоуправление раздавало их бесплатно, и ограничения были довольно мягкими.

Полумеры

Однако ситуация осложнялась тем, что поскольку с точки зрения охраны природы закон запрещал круглый год убивать птиц, которые не относятся к охотничьим птицам. Парадокс заключался в том, что если не та птица была подстрелена даже случайно, то по закону это не считалось охотой, потому что сама птица не относилась к охотничьим птицам. Юридически за это также нельзя было назначить наказание, так как официально охоты не было. Аугуст также обратил внимание на это противоречие. Вестер вынужден был признать, что ситуация действительно запутанная, и согласился с тем, что необходим отдельный закон об охране природы.


Закон странным образом регулировал охоту на неправильную особь, и, вероятно, подоплекой здесь было еще и большее желание обратить внимание на природоохранную сторону ситуации, но некоторые вещи были упущены из виду. Как отметил Аугуст, по закону за ошибочный отстрел какого-нибудь важного охотничьего зверя, например косули или глухаря, в качестве компенсации должен был быть выплачен денежный штраф, и история считалась оконченной. При этом за попадание в кого-то менее важного, например, утки или зайца, штрафа не предусматривалось, и сразу же возбуждалось уголовное дело.

Охотничьи собаки в зубах закона

Вопрос об охотничьих собаках вызвал некоторые разногласия. По новому закону землевладельцы могли убивать бездомных кошек и собак, блуждающих по их земле. Почему такая статья была добавлена в Закон об охоте, остается несколько непонятным. Но это вызывало проблемы. Таким образом, землевладелец имел право застрелить чужую охотничью собаку, идущую по следу во время охоты. Однако, как отметил Аугуст, собаки не знают границ владений и могут легко забрести на чужую территорию во время охоты. Однако по новому закону такую собаку можно было застрелить, приняв ее за бродячую. Стоит отметить, что в то время, в отличие от наших дней, существовало требование обязательной регистрации собак. Охотничьей собакой или гончей (независимо от породы) считалась собака, преследовавшая охотничьих зверей лаем и высота которой в холке не превышала 45 сантиметров. Аугуст считал ограничения, приведенные в новом законе по поводу собак и охоту с ними необоснованными, а Вестер защищал ограничения, прямо говоря, что цель нового закона – значительно сократить количество охотничьих собак и ограничить охоту с их использованием. Обоснование было весьма своеобразным. А именно, охота с собаками позволяет получить больше добычи, но поскольку цель состоят в том, чтобы вместо этого сосредоточиться на охране природы и увеличении количества диких животных, количество собак и их использование в охоте также должно быть сокращено.

Лесничий получает дополнительную работу

Новый закон несколько увеличил нагрузку на лесничество, поскольку контрольная функция и особенно вся бумажная работа в значительной степени легла именно на плечи лесников. Таким образом, лесничии стали чем-то вроде симбиоза сегодняшней полиции и департамента окружающей среды, как выдавая разрешения, так и назначая штрафы. В частности, в последнем случае было много возможностей для толкования, поскольку в их описании закон был довольно общим. На это обратил внимание и адвокат Аугуст, рекомендовавший перенести эти главы в Пенитенциарный кодекс. Надо сказать, что со временем в эту тему вносились изменения, но полномасштабного переноса так и не произошло.

В общем, первый эстонский Закон об охоте был все-таки большим шагом вперед, и это признавали как Аугуст, так и Вестер. Однако в законе остались неясности, которые больше всего осложняли жизнь лесничих, осуществлявших надзор.